Basement | Zaira Slanova, Tskhinval [ENG,RUS]

Смотрите текст на русском языке ниже

Zaira Slanova, 58 years old, Tskhinval

August of 2008

We heard gunfire all summer long in 2008. It got nonstop in the beginning of August.

I can see the village of Frisi from my window. There were guard posts there. My thoughts would always go out there since that’s where my boy was stationed, he worked in defense. I stayed up all night sitting by the window on the first of August. How could I find shelter for myself? I was shaking so much from fear for my boy. In the morning, I went to my relatives, we live in the same house but have different entrances. Right when I walked into the yard, something exploded. It wasn’t big, it dropped shards and shattered the windows – the door was hit.

They had a daughter along with a small son. She put the son under the table and surrounded him with pillows. The bullets won’t go through the pillows, she said. 

We didn’t sleep after that night. They fired all the time. On the 7th, Saakashvili spoke and said there wouldn’t be a war. My boy came back, and I could finally breathe. I didn’t believe in Saakashvili, but I thought at least we’d have a few days of peaceful sleep. It was 11 pm when I lied down and it started again. We got dressed to escape to my brother. They had a basement. My son slung his automatic over his shoulder and went back to the battalion. 

The basement is a small wine cellar with a creaky iron staircase. The neighbors arrived then too, we were around six. Already the artillery was firing back. You’d think the house was already gone above. I was thinking about my boy. In one instance, towards the morning, I was seeing things, that this concrete wall was falling on top of me. I started yelling but they calmed me down, told me it was all in my head. 

In front of our house, there is a psychiatric hospital. One of the neighbors worked there and right at dawn, he left to see how the patients were doing. At the time, we didn’t know the hospital was destroyed. In a little bit, the hospital’s 16 patients were brought down into the basement. On top of that, there were three employees, a janitor and two nurses. Many of them were injured severely – they had been hit with shrapnel, blood was spewing out. We bandaged up their injuries.

There was no room in the basement. We would take turns sitting. I took two carpets from my brother’s house and put them on the floor. They lied down on the carpets. Not everyone understood that we didn’t even have food, we had nothing. This is how we spent the 8th of August. I would sometimes bring water. 

The smell was so awful and air so stuffy, we couldn’t breathe. 

My husband didn’t come with us to the basement. He drinks, and I couldn't convince him. He roamed the streets and sometimes he would stop by and tell us things. One time he told us, our neighbor, Albinao, was killed by shrapnel. She was seven months pregnant and was hit right in the stomach. She left behind two kids. Outside, the fire from the hospital had spread to other buildings. 

Until my phone died, I was calling my girl in North Ossetia. She was playing the news on TV for me, they were saying horrible things. 

Then all of a sudden, the shootings stopped. My neighbor and I came up from the basement and we saw tanks coming from the south. Rima was waving her hand, “Our saviors! May God bless the mothers of these well raised folks.” When they came close, we saw Georgian writing and ran back to the basement without looking back. 

On the 9th, people started leaving with their families towards North Ossetia. The Georgian army was heading towards the city from Khetagurova. So many died on the road, the cars were shot up. 

We stayed in the basement for three days. On the 10th, the Russian army came and we got a little bit of hope back. The situation didn’t resolve right away, but we were already back home. 

Подвал

Заира Сланова, 58 лет, Цхинвал

 Текст: Зарина Санакоева

Стреляли не только 8-го августа. Стреляли постоянно. Мои окна выходят прямо на Присскую высоту. Там было несколько постов, мои мысли всегда были там, мой сын там стоял. Он в обороне работал.  Все лето бывали обстрелы, а к началу августа они уже стали очень ожесточенными. Всю ночь первого августа Я не отходила от окна, хотя нужно было прятаться. не могла унять дрожь, так боялась за сына. Под утро я забежала к родственникам. У нас один дом, просто входя разные. Как только зашла за дверь, в нашем дворе упал какой-то снаряд. Небольшой, сильного урона он не нанес, осколки разлетелись и продырявили окна, двери.

У них дочка была там, с маленьким сыном. Она засунула его под стол и обложила его подушками. Говорят, сквозь подушку пули не проходят.

С того времени мы ночами не спали. были постоянные перестрелки. А вечером седьмого августа выступил Саакашвили, и сказал, что войны не будет. И мой сын пришел домой. Я была так спокойна, наконец, и oн дома. Конечно, я не поверила словам Саакашвили, но решила, что хотя бы ночи две мы поспим спокойно. Я была уверенна, что тои ночью ничего не будет, легла спать часов в 11, и тут начался обстрел. мы оделись и побежали в дом моего брата. У них подвал и живет недалеко. А мой сын взял автомат и снова пошел в батальон.

А подвал просто небольшой погреб, с неудобной железной лестницей. Туда пришли и многие из соседей, нас было около шести человек. Шел сильный артиллеристский обстрел. Ощущение было такое, что дома над нами уже нет. А я все думала о сыне. Под утро мне в один момент показалось, что на меня валится бетонная стена подвала. Я даже закричала, но меня успокоили, сказали, что ничего не падает и мне кажется.

Прямо напротив дома, психиатрическая больница. Одна из наших соседок работала там, и рано утром, когда рассвело, она решила пойти и проведать больных. Мы тогда еще не знали, что больница разрушена. Чуть позже в подвал стали закидывать пациентов психбольницы. Их было 16, и с ними трое сотрудников больницы, санитары и медсестры. Многие были ранены, текла кровь. Мы перевязали раны кое-как. Тяжелых ранений не было, в основном, осколочные. Места в подвале совсем не осталось, одновременно все даже не могли сесть на пол. Я периодически выходила чтобы принести воду. 

Не знаю, почему, но больные пили просто огромное количество воды, может, из-за духоты. Вечером они уже устали. Я вытащила из дома брата ковры и бросила их на пол в подвале. Там простой земляной пол, сидеть и лежать на нем нельзя. Так они легли на ковры. Не все из них понимали, что у нас нет еды, или нет условий. В подвале запах и духота были страшные, дышать было нечем.

Мой муж не пошел в подвал с нами. Он пьет, и уговорить мне его тоже не получилось. Он ходил по улицам, и к нам периодически заходил, рассказывал новости. В один из таких расходов он рассказал, что нашу соседку, Альбину, убило осколком. Она была на седьмом месяце беременности, осколок попал ей прямо в живот. У нее осталось двое детей.

Пока была зарядка в мобильных телефонах, я созванивалась с дочерью в Северной Осетии. Она давала слушать мне новости по телевизору, там тоже говорили страшные вещи. 

В тот же день днем в какой-то момент артиллерийской обстрел затих. Я стояла в воротах, соседка на тротуаре. Смотрим, с южной стороны едет танк. Римма замахала руками, и как запричитает: «Наши спасители! Дай бог счастья вашим матерям, которые вас вырастили!», и все в этом роде. Мы думали, что это российский танк. Тут танк подъехал ближе, и мы увидели на нем грузинские надписи, и все поняли. Даже не помню, как мы обратно в подвал заскочили.

В тот же вечер люди выехали на машинах семьями, на Зарскую дорогу и дальше, в Дзау и в Северную Осетию. A Грузинские войска через Хетагурово двигались к городу. Большинство людей погибло в дороге, их машины расстреляли.

В подвале я провела три ночи. Десятого августа в город уже зашли российские военные, появилась надежда. Хотя было еще неспокойно, но были уже дома.
__________________________________________________
Из цикла «Живая память — Южная Осетия 1991/2008»