Bread and Cookies

Смотрите текст на русском языке ниже

Bread and Cookies
Temur. 34 years old. Born in Tbilisi. Currently lives in Vladikavkaz 

I lived with my mother and grandparents in a multi-storey building on the first floor in Tbilisi. We lived well - my grandmother worked in a bakery all her life and was a highly respected woman in the neighborhood. Mother worked as an engineer at the 31st Aviation Factory. I also remember our neighbor, One-eyed. He loved snowball fighting.  He was a big man, but he played like a child when the snow came.

There were many Ossetians living in our neighborhood, many Russians as well and the Georgians were few and far in between. We used to visit our second grandmother in Tskhinvali.  After the war, the buildings had damage from the shells and bullet holes. One shell also flew in the house but did not explode. Back then, I never even thought about where these could be from. The elders said that this was done by the nationalist Georgians who were a handful of people against the Ossetians who incited others. They even went so far as to expel Russians and Ossetians first from the city, then from Georgia. Otherwise, Georgians as a whole were not aggressive. In fact, there were cases when Georgian neighbors intervened on the Ossetians' behalf. 

For me, it felt all normal. I realized later that it wasn’t quite right when my mother and I went to the store for milk, and they refused to sell it to us because we were Ossetians. I was very little. They could only tell us apart by the way we speak.  There were long lines in the shops. Then I was kicked out of kindergarten. Our caretaker constantly called me "Oso, Oso". He said it with disgust, I could tell by the tone of his voice.  Finally, I replied back with  "You bitch" and was kicked out.

My father used to do martial arts.  He competed with several champions, defeated the first, the second, and the third but he was sabotaged at the end.  We can't have an Ossetian win first place, now can we?ǃ said one of the organizers and handed the cup to another. This is what my grandmother told me.

When the Soviet Union had almost disintegrated, people were getting poorer: we had electricity for a maximum of two hours, there was no gas, they burned everything they could get their hands on. On the windows of the house, there was a metal sheet people used to install stoves. We had an old TV, and we watched Georgian programs. Grandpa listened to political broadcasts, I watched more often. The TV was on all day - nothing was ever said against the Ossetian people. It's just that some people in South Ossetia wanted, say, independence. Georgians, on the contrary, said this is the land of the Georgian people, and we must stick together. Georgians, usually officials, leaders, and politicians also distributed aid to Tskhinvali.  Some people were afraid or unwilling to receive this help, they felt demeaned.  Some were afraid of being blamed for something. I remember, once in the village, some people took this humanitarian aid,  some products, and they were beaten for it by Ossetians. 

When the war started, I was in Tbilisi, more precisely in Lilo. I lived with my grandfather, mother, uncle, and grandmother back then. I didn’t know what war was, why it started, why everything changed. It obviously had changed - people were shouting at each other in public, military equipment was in the street. I had already guessed something was definitely off. They were saying the same thing on TV. I did not ask my friends, my cousin used to explain to me what was happening:  this official goes against the people, and this one is on the side of the people. I later learned about the tragedy of Dzar when I had already gone to North Ossetia. I do not remember who told me.  I heard that the bus was attacked by Georgians and fired upon. I think the bandits were nationalists. There is no such thing as a bad nation. This negativity turned into savagery, the whole bus was bullet-ridden.

After 1991-92, the situation in Tbilisi became unbearable.  There was almost no work and no products were available. People were starving. We always had bread at home because my grandmother worked in the bakery. But I remember nothing besides bread. We had so much bread that we did not know where to store it. Grandma made cookies on the balcony. We had nothing more. We survived on bread the whole time. Then my grandfather sold the apartment to the Greeks. My grandmother quit her job and in 1993, we moved to North Ossetia. It was a mountainous region, you couldn't find a shop nearby. But we had a water mill. I remember we used to grind wheat and bake bread. We had a hard time, but we had food.

We now live in Vladikavkaz. We moved here in 1995.  I kind of remember the day we left Georgia. It was a sunny day when we arrived in Vladikavkaz - everything seemed more colorful after the devastation in Tbilisi. I remember playing with children there, in Tbilisi for some reason I didn't do that. People were trying to survive there. In Vladikavkaz, it was easier, at the very least children could play in the yard.

We lived in one apartment, then in another. Mother had filed for refugee status. We lived normally. Finding a job in Vladikavkaz wasn’t easy. I went to school. No one called us refugees there probably because half the class were IDPs themselves. Soon, I started working as a loader in the market, and my mother was at a gas station. I got a Russian passport when I turned 14.

I often visited relatives in South Ossetia and Georgia. It was still allowed then. Roads were closed after the 2008 war.

We first arrived back in Tbilisi in 2006. My grandfather's brother's funeral was held in the airport district. There were no newly built buildings yet. More than half of them still live there today. There are many Ossetians, Russians, and people of other nationalities. They probably had nowhere to go and couldn't leave. We had a house in North Ossetia. Some of their children are in South Ossetia, they got left there. Some people have changed their last name and now their last name ends in "Shvili". This was one of the main demands in the 1990s - change your last name or leave. The nationalists had a great influence then, they shared this slogan "Georgia for Georgians".

I heard about the 2008 war on TV. I knew the situation was tense, but no one was expecting an attack. I was making tea when I saw the pictures on station Russia 24 of Tskhinvali being bombarded with rockets. They said on TV Georgians were responsible. I was very scared, our relatives live there, my grandfather's sister and my grandmother, they both were in the city. My uncle told me later that he barely survived when the Georgians entered. I saw with my own eyes how the shell was flying towards the house, and I don't know how I managed, but I hopped straight down the basement, he told me. The house collapsed. He survived and then crawled out from the rubble. My cousin and I decided to go to South Ossetia to help. We gathered in Freedom Square, in the center of Vladikavkaz. We held a rally and chanted "let's go! They need our help!" Someone was yelling at us. Military officials came out and said we need to disperse, there was nothing we could do. In short, we were not allowed to go but instead, they sent the 58th Army

I was in contact with relatives when the cleansing had already passed. My uncle was telling me  Georgian soldiers came from the fields, occupied the commanding heights, and stopped. Then the 58th Army entered and they retreated.

When my children ask me, I say as it really was - Georgian people are not guilty of anything. Georgia did not attack us, this was because politicians had a plan to bring the country into NATO. 

Children also go to Georgia and feel safe there. Georgians aren't liked in South Ossetia today. Were it not for the second war, the generation would have been replaced and there would have been peace. But now, until a new generation comes, nothing will change. If all three sides started talking to each other, everything would be settled peacefully. The name of the respondent was changed at his request.

Text: Asir Khamoevi
Photo: Vladimir Svartsevich/ Anastasia Svartsevich

хлеб и сухари
Темур. 34 лет. Родился в Тбилиси. В настоящее время проживает во Владикавказе. 

Жил я в Тбилиси с мамой и ее родителями в многоэтажном доме на первом этаже. Жили хорошо – бабушка почти всю свою жизнь проработала в пекарне и была очень уважаемым человеком в районе. Мама работала в 31-ом заводе инженером, где делали самолеты, и занималась сборкой панелей управления. Помню нашего соседа - он был одноглазый. Когда шел снег, он очень любил играть в снежки. Взрослый мужчина, а играл как маленький ребенок. 

Тогда в нашем районе жили много осетин, русских. Грузин было меньше. Время от времени мы ездили к другой бабушке в Цхинвал. После войны видели следы на зданиях: дырки от снарядов. Снаряд даже залетел к нам в дом, но не взорвался. Тогда я понятия не имел откуда они. Взрослые говорили, что это сделали националисты из грузин - кучка людей, которые были против осетинского народа и смогли настроить многих других также. Но, в целом народ (грузины!) не были агрессивными. Доходило даже до того, что некоторых осетин, русских выгоняли из города, Грузии!. И были случаи, когда соседи грузины заступились за соседей осетин.

Для меня все что происходило в то время было нормально. Только сейчас осознаю, что это… То есть вот я помню, как мы с мамой пошли в магазин и нам не продали молоко, потому что я осетин. Я был маленький. Может быть, поняли по разговору.  В магазины были очереди огромные. Потом меня выгнали из детского сада – воспитательница называла меня постоянно «Оссо, оссо…» (по грузински - «Осетин, осетин…»). Она с презрением это говорила. Я понимал это по интонации. Я в ответ назвал ее «блядь» и меня выгнали с детского сада.  

Отец мой занимался единоборствами. Он боролся с несколькими чемпионами на тот момент, когда он поборол и первого, и второго, и третьего, то уже на последнем бою его засудили – кто-то из организаторов сказал: «Как осетин может занять первое место?» и кубок отдали другому борцу. Это мне рассказывала бабушка.

Когда почти распался СССР и после этого, люди становились беднее: свет давали максимум на 2 часа, газа не было… Жгли все что могли. В каждом доме в окнах снимали форточку, вместо нее вставляли лист метала и у всех с окон торчали печки-буржуйки. У нас был старый телевизор, и мы в основном смотрели грузинские передачи. Дед смотрел политические программы, но я сам особо не вникал – наоборот я как-то хотел от этого отойти. Но у нас в доме телевизор был постоянно включен - против народа осетинского там такого ничего не было. Просто некоторые (в Южной Осетии!) хотели, так скажем, независимости. Грузины, наоборот считали, что это часть грузинского народа и они должны быть вместе… Даже помощь раздавали… Как правило это были чиновники, лидеры, политические деятели. Кто-то боялся эту помощь от грузин брать, кто-то просто не хотел, стыдно было. Кто-то боялся, что его другие в чем-то обвинят. Я помню у нас в селе (в Южной Осетии!) некоторые взяли помощь – продукты, и их после этого избили свои же. 

Когда началась война – я находился в Тбилиси, точнее в Лило. Мы жили тогда с дедушкой, с мамой, бабушкой и дядей. Я не знал, что такое война, но из-за того, что все вокруг поменялось… очень стремительно все поменялось – люди на улице стали друг на друга орать, кто-то кого-то выгонял, техника военная ездила по городу. Так я понял – что-то не то происходит. По телевизору тоже говорили об этом. С друзьями я не общался на эти темы, а брата (двоюродного!), он грузин у меня, часто спрашивал, когда что-то не понимал. Он говорил как есть, объективно – вот этот чиновник против народа идет, а этот наоборот за народ. Про Зарскую трагедию я услышал потом, когда мы переехали в Северную Осетию. Не помню от кого. Слышал, что на автобус напали грузины и обстреляли. Я думаю, что это были бандиты - националисты. Плохой нации не бывает… Вот этот негатив перерос в большее и всю нацию можно было назвать варварскими, ну,.. там весь автобус расстреляли…

Потом, примерно после 91-92-го года становилось хуже - в городе (Тбилиси!) почти не было работы, были проблемы с продуктами. Люди в городе иногда голодали. У нас в доме хлеб был постоянно, бабушка в пекарне работала. Кроме хлеба я ничего не помню. Его было так много, что некуда было девать, а на балконе бабушка делала из него сухари. Больше ничего не было. Можно сказать мы все это время на хлебе одном жили. Дедушка продал квартиру грекам. Бабушка уволилась с работы, с пекарни, и в 1993 мы переехали к бабушке с дедушкой в Южную Осетию, потому что у них был огород и хозяйство: коровы, куры… Это был горный район и магазинов близко не было. Но у нас была даже водяная мельница. Помню, как пшеницу относили, мололи и хлеб делали. Жили в достатке, можно сказать, что с едой проблем не было, а в городе были. 

Сейчас мы живем во Владикавказе. Переехали сюда в 1995 году. Я помню отрывками день, когда мы уезжали из Грузии. Это был солнечный день, когда приехали во Владикавказ – все было более красочно после той разрухи в Тбилиси. Помню, как играл с другими детьми - в Тбилиси почему-то не было этого. Там, можно сказать, люди выживали… А здесь (во Владикавказе!), попроще было, и дети играли на улице. Жили то в одной квартире, то в другой… Когда переехали, то мама подавала документы на получение статуса беженцев. Жили мы обычно – не шиковали. Работу во Владикавказе было трудно найти. Я ходил в школу. Беженцем меня никто не обзывал, потому что половина учеников сами были беженцами. Помню, как на рынке грузчиком работал, а мама на заправке (АЗС!).  После этого, когда мне было 14 лет – я уже получил российский паспорт. 

я часто ездил к родственникам в Южную Осетию и в Грузию. На тот момент еще можно было ездить. Дорогу закрыли после августовской войны в 2008 году. 

Первый раз мы приехали в Тбилиси в 2006 году. Я ездил на похороны к брату дедушки, который жил в районе аэропорта. Тогда там, новостроек не было, практически половина людей, которые там раньше жили, - до сих пор живут там же. В этом районе у аэропорта живут осетины, русские, и чуть-чуть других национальностей. У них, наверное, не было возможности уехать, а у нас был дом в Южной Осетии. У некоторых из них дети здесь в Северной Осетии, а они прикипели к этому месту (к Тбилиси!), и не захотели уезжать. Кто-то поменял фамилии с окончанием на «- швили», это же одно из основных требований было (в 1990-ом году!) – или меняй фамилию или уезжай. Этого требовали националисты - я так называю их. У них была власть и в обществе сторонники были, которые разделяли лозунг «Грузия – для грузин!». 

Про войну в 2008-ом я узнал из телевизора. До этого по телевизору про это ничего не было. Я знал, что ситуация там была сложная, но никто не думал, что они так ночью нападут. Заваривал тогда чай и по каналу «Россия 24» показывали кадры, как ночной Цхинвал начали обстреливать установками «Град». По телевизору говорили, что грузины напали на Цхинвал. Я был очень взволнован, потому что у меня в Южной Осетии живут родственники, а в городе сестра дедушки. А другая бабушка, мама отца, живет в центре Цхинвала. Дядя потом рассказывал, что еле уцелел, когда грузины вошли в город, он отстреливался и увидел, как снаряд летит в дом. Он успел в подвал спрыгнуть, не просто спуститься, а именно прыгнуть и дом завалило. Так он уцелел и вылез потом. После того как я узнал про войну, мы с другим двоюродным братом хотели поехать в Южную Осетию хоть каким-нибудь образом помочь – пошли на площадь Свободы в центре Владикавказа. Если бы Россия не помогла Южной Осетии, то от нее ничего бы не осталось. На площади был митинг и собрались добровольцы, которые хотели поехать. Кто-то кричал «Давайте поедем! Надо им помочь!». Вышли несколько военных, чиновники и сказали мол «расходитесь – вам здесь делать нечего…». В итоге нас не пустили. Пускали только 58-ю армию. Потом я созванивался с родственниками из Южной Осетии, когда уже зачистка пошла, дядя рассказал, что военные грузины и наемники пришли с равнины и заняли позиции на холмах. Когда увидели их (добровольцев!), то дальше не стали заходить. Это был второй и третий день войны. В этот момент уже 58-я армия пришла и вытеснила грузинских военных обратно.

Когда меня спрашивают мои дети про все это, то я говорю как есть – сам народ, грузины не виноваты. По сути – Грузия сама не напала бы, просто политики хотели скорее поставить точку в вопросе вступления в НАТО. Одно из обязательных условий было – целостность территории и чтобы не было спорных вопросов. Может быть, Россия хотела поставить в Южной Осетии свои базы и не оставлять её Грузии. Некоторые вещи приходится говорить более аккуратно, а самые жесткие моменты я им не рассказываю, позже они все сами узнают. 

Дети бывают летом в Грузии и они спокойно себя чувствуют. В Южной Осетии сейчас грузин не любят… Если бы второй войны не было, то поколение уже сменилось и было бы более мирно. Сейчас пока поколение не поменяется, будет то же самое. Если бы все три стороны поговорили между собой, то можно будет все решить мирно.

text: Ассир Хамоев
Фото: Владимир Сварцевич / из архива Анастасия Сварцевич.